К.Т. Бутаев

Северо-Осетинский госуниверситет

 

Социальная ответственность и национальная экономическая модель России

 

 

К началу XXI века для стабильного экономического развития любой страны уже недостаточно традиционных макроэкономических регуляторов; под влиянием эволюции важнейшим условием стала социальная устойчивость в обществе. Социальная устойчивость стала фактором выживания экономики, т.к. от стабильного положения рабочей силы зависит успешность государственного регулирования, функционирование потенциала, новых технологий, информационных систем.

Социальный выбор экономики предопределяет выбор национальной модели, поскольку принципы устройства социальной жизни влияют на социальную стабильность, что является ключевой проблемой национальной модели, которая составляет ядро национальной экономической системы.[i]

По определению, национальная модель служит экономическим интересам данной нации, ее выживанию и развитию. Поэтому при формировании национальной модели главное требование – это ее соответствие общечеловеческим основам природы общества (чтобы она не подавляла, а содействовала развитию людей), и в то же время соответствие национальному характеру и национальным потребностям.

В российской экономике пока характерно преобладание бюрократической формы координации. Несмотря на приватизацию частная собственность не стала еще доминирующей экономической формой. Все еще сохраняется собственность государства на ресурсы,  на землю, монополия на информацию и пр. Структура доходов населения России характеризуется высокой степенью дифференциации, а также достаточно высокой долей теневого рынка. В России дифференциация доходов достигла в последнее время одного из наиболее высоких уровней из бывших социалистических стран. Разрыв в доходах составил порядка 14 раз. Социальный уклад российской экономики, к сожалению, все более отдаляется от социально-ориентированного хозяйства, что обусловлено не в последнюю очередь снижением доли расходов госбюджета на социальные программы.

Создание национальной российской модели в решающей степени зависит от осознания политической ответственности, поэтому встает вопрос о курсе экономической политики. К сожалению, результатом политики российского правительства в переходной экономике стал всеобъемлющий спад в национальной экономике. По экспертным оценкам, спад в России обусловлен не только тремя основными причинами – переходом к рынку, развалом СССР, экономической политикой. Отмечается, что порядка 15% падения ВВП произошло только за счет развала СССР. Рыночные факторы не покрывают весь спад, оставляя дельту, которую можно объяснить только влиянием проводимой в переходный период экономической политикой. Структура спада не на 10%, а на 50% - погрешность политики и выбора того курса, который сегодня реализуется. Чем сильнее политическая власть, тем сильнее очертания нерыночной экономической модели. Принципы экономического насилия работают и при формировании рыночной среды.

В России и большинстве стран бывшего СССР переход от плана к рынку стал много тяжелее и медленнее, что кто-либо ожидал в начале. ВНП России резко упал с 1991 по 1998 и в 2000 составлял только 64%  от уровня 1990. Неравенство доходов согласно коэффициента Джини выросло с 0,26 дo 0,47. Сочетание низкого выпуска и большего неравенства привело к огромному росту нищеты (по принятому в мире показателю измерению нищеты –  доход ниже $2 в день – Россия спустилась от незначительного уровня в 1990 до примерно 25% десятилетие спустя). Ожидаемая продолжительность жизни резко упала, то же самое произошло с рождаемостью. Происходила утечка капитала (более $200 млрд. в 1990-е), инвестиции упали, а качество физического капитала России ухудшилось, то же произошло с человеческим капиталом, поскольку снизилось качество образования.[ii]

Трудность перехода породила новое понимание важности поддерживающих рынок институтов. Хозяйственное поведение экономических субъектов является результатом воздействия институциональных условий, которые в России находятся в состоянии противоречивого и сложного становления. Двойственная природа институтов обусловлена тем, что это ограничительные рамки («правила игры») хозяйственного поведения с одной стороны, а с другой – факторы, упрощающие осуществление хозяйственной деятельности, поскольку они не только лимитируют выбор вариантов поведения, но и способствуют снижению рыночной неопределенности, а, значит, и трансакционных издержек. Отсюда вытекает и двойственность институциональных условий: они могут как содействовать прогрессивным изменениям в хозяйственной системе, так и тормозить их.

При выборе экономической модели необходимо учитывать экономический  потенциал страны, возможности его использования в данных условиях как с позиции ресурсов (природные ресурсы и накопленные основные производственные фонды, человеческий капитал, имеющиеся информационные возможности), так и с позиции производимого ВВП, потребления, возможностей повышения инвестиций, возможностей экономического роста. Необходимо также учитывать мировые тенденции как экзогенный фактор.

Развитая экономическая модель, которая уже достаточно успешно функционирует в западных странах – суть формы современной новой смешанной экономики, базирующейся на трех важнейших основах: рыночной системе отношений со всеми соответствующими институтами, формами, элементами; сознательном государственном регулировании экономической системы; социальной устойчивости системы. Триединство рынка, государственного регулирования и обеспечения социальной стабильности означает, что государство приобретает новую функцию: оно становится над обществом, стоит над слоями общества, их согласует, представляя интересы всех.  Государство устраняет недостатки рынка, обеспечивает равную социальную защиту. Современные национальные модели отличаются различными комбинациями этих трех базовых компонентов. Усложнение институциональной структуры, включение огромных ресурсов может любой сбой в этой цепи привести к краху.

Рассматривая формирование российской национальной модели через призму трансформации, необходимо определиться, годится ли принцип заимствования или нужно избавиться от него как ошибочного, что будет в конце переходного периода, что будет перспективной моделью экономики (моделью институциональной экономической системы) России. Пока политический выбор может быть любым, поскольку осуществляется людьми на основе доминирующих теорий и личных интересов (национализация или приватизация,  открытость или закрытость и пр).

Формирование российской модели позволяет выделить ряд особенностей, отличающих ее от западных моделей. Так, концентрация производства, необходимая для экономического прорыва, осуществлялась не на базе передовой техники как на западе, а на основе слабого технического развития.  Слияние банковского и промышленного капиталов происходило не в интересах реального сектора, а диктовалось прежде всего интересами банковского сектора, что замедляло экономическое развитие. Особый тип эволюционного развития России в силу огромных размеров территории и неравномерного развития регионов проявился в необходимости более серьезного вмешательства государства, не всегда эффективного. К другим чертам можно отнести колоссальный разрыв между системой законодательства и экономической практикой, слияние бизнеса и власти (перерастающее в систему «кормления»), монополизм, условность частной собственности (нечеткость и ненадежность прав собственности). Все это подтверждает необходимость глубокого институционального реформирования, направленного на изменение институциональных основ российской экономики.

Исследование стабильного экономического роста, присущего национальным экономическим системам развитых стран, не дает полного объяснения устойчивого экономического развития, что, по мнению У. Баумоля, остается главной нерешенной проблемой западной экономической теории,[iii] поскольку ни теория экономического роста Соллоу, ни теория предпринимателя-новатора Й. Шумпетера не раскрывает механизма. У Мюрдаля[iv] ответ связан со сложившейся культурой людей, фундаментальными ценностями, лежащими в основе системы внутренних институтов. Нам кажется, что решающую роль играют те условия, в которые поставлена производящая организация – предприятие. Предприятие должно с одной стороны находиться под давлением государства, с другой стороны под давлением конкуренции, с третьей стороны – профсоюзов (которые не дают поднимать уровень доходов за счет интенсификации труда). Таким образом, предприятие должно быть поставлено в такие условия, чтобы не могло повысить свой доход иначе, чем за счет организационно-технического прогресса. Когда в обществе возникает механизм всестороннего давления на предприятие-фирму (корпорацию), то она внутренне перерождается, превращается в организацию, генерирующую технический прогресс, и за счет этого развивается – в этом источник устойчивого научно-технического прогресса в обществе и экономического роста соответственно.

Оптимальной для России, на наш взгляд, является национальная модель на базе новой смешанной экономики. Это возможно, поскольку в России имеются в наличии: ресурсы, рабочая сила и высококвалифицированные кадры, организованное население, сильные традиции социальности, традиционно сильное государство. Однако большим недостатком является то, что пока нет рыночной системы как особого типа функционирования основных звеньев – предприятий (фирм); особых форм их функционирования через конкуренцию, которая была подорвана с одной стороны наличием мягких бюджетных ограничений, а с другой стороны, высокой степенью коррумпированности; особыми институтами и особой организации экономики в целом.

Институциональная среда как условия, в которых функционирует предприятие, поле экономической деятельности, представляет собой сложную, многоуровневую систему, отражающую совокупность экономических субъектов и условий, в которых они действуют. Институциональная среда всегда представляет собой совокупность и правил, и организаций. Вместе с тем, институциональная среда – это не просто совокупность (набор) правил и организаций. Она включает и механизм реализации ограничений, регулирующих поведение экономических агентов, и совокупность взаимосвязей, где, собственно, и обнаруживают себя нормы и организации. Эти взаимосвязи, являясь составным элементом институциональной среды и механизмом реализации ее институтов одновременно, выполняют роль институциональных условий осуществления хозяйственной деятельности, содержательная сторона которых заключается в активном воздействии на формирование хозяйственного поведения экономических агентов.

Необходимо среди определяющих условий новой экономической модели России особо выделить: возрастание роли государства как субъекта экономической жизни общества, обеспечивающего функционирование рыночной экономики совместно с рыночными механизмами (необходимость устранения провалов рынка и поддержания экономической стабильности; необходимость поддержания экономической стабильности, реализации экономических и социальных задач); тенденции создания устойчивых обществ стали определяющими по отношению к государственному регулированию (формирование госрасходов по критериям, задающимся социальной устойчивостью, что предполагает поддержание высокого уровня потребления, обеспечения равного доступа к условиям воспроизводства жизни, образования).[v]

Изменение роли государства в условиях трансформации российской национальной экономической системы заключается в переосмыслении защитной функции государства, которая в отличие от старого патерналистского подхода, теперь должна состоять в создании и поддержании условий для реализации устойчивого социального развития общества. Необходимо перераспределение ответственности между государством и главными экономическими агентами – предприятиями (корпорациями), которые должны взять на себя значительную долю социальной ответственности. Достижение социальной устойчивости и стабильности общества в новых условиях должна зависеть не столько от непосредственно государственных  социальных программ,  сколько от обозначения условий, культивирующих корпоративную социальную ответственность.

В новых условиях российский бизнес решает социальные проблемы наравне с государством, бизнес зачастую вынужден решать несвойственные бизнесу как таковому проблемы социального устройства территорий. То есть почти на равных с государством содержать социальную сферу регионов. По данным исследования, проведенного в апреле-июне 2003 г. Центром экономических и финансовых исследований и разработок (ЦЭФИР), только промышленные компании потратили в 2002 году на финансирование соцсферы 97 млрд. руб. Это 17% от всей прибыли и 0,9% ВВП. Государство же, для сравнения, тратит на социальную политику не многим больше – 150 млрд. руб. (1,2% ВВП). В 1992 году на социальные программы предприятия тратили 4% ВВП. Но тогда предприятиям принадлежал 41% всего жилья; жильем, медучреждениями и детсадами владело более 70% предприятий, у 38% были в собственности дома отдыха. К 2003 году более половины промышленных предприятий уже сбросили соцсферу на муниципалитеты. Так, жилой фонд передали 57,4% компаний, дома отдыха -- 54,2%, а детсады -- 85,5%.

Объекты социальной сферы, доставшиеся во время приватизации крупным предприятиям в наследство от СССР, являлись для них непрофильными активами, которые в условиях возросшей конкуренции необходимо было сбросить. Однако у местных властей не всегда достает бюджетных денег на содержание переданных объектов. Между властью и бизнесом установилась модель взаимоотношений, которую эксперты назвали "добровольно-принудительная благотворительность". В обмен на просьбы мэра и губернатора выделить деньги (помимо уплаты налогов) на соцсферу бизнесмены получали определенные налоговые льготы и возможность спокойно работать.

На наш взгляд, в России необходима выработка новых подходов во взаимоотношениях государства и бизнеса, бизнеса и общества, в частности, развитие института корпоративной социальной ответственности, поскольку в условиях глобализации Россия становится неотъемлемой частью мировой экономики. Практика социальной ответственности корпораций в экономически развитых странах позволяет решать многие социальные задачи, стоящие перед обществом эффективно, прозрачно и этично. Это тот путь, по которому предстоит идти и нам.

 

Литература