М.Л. Чибирова

 

 

 

ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ПЕРЕВОД
И ПРОБЛЕМА НАЦИОНАЛЬНОЙ СПЕЦИФИКИ

 

 

Издательство «Всемирная литература», выпустив в свет в 1919 году книгу К. Чуковского и Н. Гумилева «Принципы художественного перевода», предварила ее следующим предисловием: «¼издательство выпускает в свет предлагаемую брошюру, в надежде, что почин ее авторов не останется без продолжателей и что в ближайшем будущем общими усилиями удастся, быть может, заложить принципиальные основы, если не науки, то хотя бы практического руководства к одному из самых трудных и требовательных искусств – искусству художественного перевода».[1]

Но не следует это понимать так, будто искусство перевода начало зарождаться лишь в начале века. В этой области многое было уже сделано В.Г. Белинским, Н.Г. Чернышевским и др. по справедливому замечанию известного переводчика и теоретика художественного перевода Е. Эткинда, «ни одна из великих европейских культур не овладевала чужим богатством с такой настойчивостью, с такой спокойной уверенностью в собственной силе, в неизменности своего назначения, как русская».[2]

Однако, не будет преувеличением утверждать, что именно в ХХ веке теория и практика художественного перевода достигла наибольших успехов: появились фундаментальные исследования К. Чуковского, А. Федорова, И. Кашкина, Л. Гинзбурга, В. Россельса, И. Левого, А. Поповича, Ж. Мунена и многих других. Начали выходить специальные сборники «Мастерство художественного перевода» и «Тетради переводчика», были переведены на русский язык труды болгарских, чешских, румынских, французских, немецких и др. ученых. «Должен был наступить ХХ век, – как замечает Федоров,– «век перевода» (как его нередко теперь называют на Западе), эпоха всесторонних и все расширяющихся международных контактов, чтобы самый размах переводческой деятельности определил необходимость в систематическом обобщении накопившегося колоссального опыта и вызванных им размышлений, в теоретических выводах и постоянно разрастающихся данных, в их научной классификации, в установлении известных закономерностей, в выработке таких объективных положений, которые, в свою очередь, – разумеется, не в виде прямых рекомендаций и рецептов, а опосредовано – могли быть полезны практике. Таким условиям и требованиям отвечает теория перевода».[3]

Немало было сделано для прояснения вопросов о национальной специфике подлинника и необходимости его перевыражения на другой язык. И тем не менее, вплоть до 50-х годов, он оставался все еще «недостаточно разработанным, конкретные решения часто были противоречивыми, а иной раз и просто неверными».[4]

Между тем, совершенно очевидно, что национальный колорит вовсе не «дополнительная краска», придающая произведению свежесть и живописность. Поэтому вполне закономерным представляется, в этой связи, вопрос: «Там, где стираются национальные черты, специфика национального художественного мышления, характерность психологии, не исчезает ли вместе с тем  существенная частица личного, неповторимого, творчески самобытного начала?».[5]

В 30-е годы развернулась большая работа по переводу национальных литератур. Инициатором этого почина был М. Горький. Именно тогда появилась работа А.А. Смирнова «Методика художественного перевода», имевшая принципиально важное значение, так как в ней автор сформулировал и обосновал понятие «адекватного перевода». Он был развит, или же частично оспорен в последующих трудах К. Чуковского, А. Федорова, И. Кашкина и др.

Обозревая картину эволюции теории и практики художественного перевода, едва ли можно обойти стороной фундаментальный труд чешского ученого Иржи Левого «Искусство перевода». Надо сказать, что «одна из первых попыток систематической и цельной теории предмета». Нашла в ней отражение и занимающая нас проблема национальной специфики подлинника и ее перевыражения (глава «Национальный и исторический колорит»). Отмечая всю важность труда чешского ученого, Россельс пишет: «¼труд Иржи Левого представляет собой не только опыт стройной и строгой теории художественного перевода, но аккумулирует опыт изучения этого вида литературного творчества».

На самом деле, примечательно, что для работ, опубликованных до середины 60-х годов у нас в стране и за рубежом, характерны либо историко-литературный аспект, либо разработка одной или нескольких отдельных теоретических проблем.

И. Левый задался целью создать систематическую и цельную теорию предмета. И в этом его несомненная заслуга. При такой постановке вопроса сразу же выдвинулась на первый  план специфика перевода как тип искусства и, соответственно, специфика науки о художественном переводе как особой, самостоятельной дисциплины.

Наибольший интерес для нас работа И. Левого представляет с точки зрения интересующей нас проблемы: это национальный и исторический колорит. «Современная теория перевода, – отмечает в своем исследовании И. Левый, – настойчиво подчеркивает необходимость сохранения национальной и художественной специфики оригинала. И если национальная специфика сама по себе исторична, то черты эпохи не всегда выступают как составная часть национальной: бывают исторические явления, международные по своей сути, например, рыцарская культура эпохи феодализма, требующая от переводчика передачи исторических реалий (костюм, оружие), особенности этикета, психологических черт. Трудность для переводчика при передаче исторического и национального колорита возникает уже из того, что здесь перед нами не отдельные, конкретно уловимые, выделяющиеся в контексте элементы, а качество, в той или иной мере присущее всем компонентам произведения: языковому материалу, форме и содержанию».[6]

Как видим, И. Левый весьма дифференцировано подходит к самой проблеме национальной специфики, справедливо полагая, что национальная специфика, колорит должны расширять, обогащать представление иноязычного читателя. В переводе, по мнению ученого, имеет смысл сохранять лишь те элементы специфики, которые читатель перевода может ощутить как характерные для чужеземной среды, то есть только те, которые могут быть восприняты как носители национальной исторической специфики. Все остальной. То, что читатель не может воспринять как отражение среды, представляет собой бессодержательную форму, поскольку не может быть конкретизировано в восприятии.

И в заключение, прослеживая вопрос эволюции национальной специфики в теории художественного перевода, нельзя не сказать о статье В. Россельса «Перевод и национальное своеобразие подлинника». Конечно, теоретические выкладки, предлагаемые нам авторам работы, нашли отражение в работах К. Чуковского, А. Федорова, И. Кашкина, Г. Гачечилдзе, И. Левого, Л. Гинзбурга, Е. Эткинда и др., однако, отдельные положения В. Россельса заслуживают внимания. Прежде всего, это заключительный вывод статьи: «¼все художественные особенности национальной формы произведения могут быть перевыражены на другой язык. Остается только напомнить, что с какой стороны мы не подошли бы к вопросам художественного перевода, всегда надо исходить из того, что перевод есть произведение искусства, он представляет собой единый организм, и переводчик не менее, чем автор обязан помнить о взаимосвязи частей, о месте и роли их в создании целого».

Весьма важной стороной статьи В. Россельса представляется положение об интонационном звучании, характере оригинального произведения. Он является одной из трудных, и еще недостаточно разработанной стороной в теории художественного перевода. И в этой связи автор совершенно справедливо замечает: «¼Необходимость какой-то твердой методологической опоры в работе переводчик ощущает уже при передаче важнейшего элемента национальной формы подлинника – при передаче его интонационного строя, той связующей нити, которая сплачивает их в одно русло, именуемое стилем автора¼ национальные особенности речи обусловлены синтаксическими и словарными возможностями языка».[7]

Отсюда очевидно и требование о том, что изучение переводчиком особенностей переводимого автора не принимали бы формального характера. Если переводчик освоит творческий метод автора, то он, несомненно, справится и с воспроизведением интонации подлинника в переводе.

Все затронутые и охарактеризованные выше аспекты теории и практики художественного перевода и, в частности, вопрос о национальной специфике и необходимости ее перевыражения, в той или иной степени отразились и в работах осетинских исследователей. Другое дело, что вопросы эти, сам материал все еще недостаточно разработаны и освоены: многие произведения осетинской литературы, выполненные в 30-е и последующие годы, требуют анализа и соответствующих обобщений. Как позволяют судить работы по теории и практике художественного перевода в осетинском литературоведении, проблемы эти все еще остаются актуальными.

 

ПРИМЕЧАНИЯ: